Алина Борисова - По ту сторону Бездны[СИ]
— Ну вот, еще и тебя огорчила, — Рин решительно вытерла последние слезы и встала, решительно же протягивая мне руку, — идем, покажу тебе путь на храм.
— Храм? — за руку я ухватилась, не задумываясь. И встала с ней рядом.
— Да нет, не тот, не аниарский. Наш.
Смотрю на нее, не понимая. Храмы множатся, как грибы.
— Да он и не храм на самом деле. Просто мы так придумали, когда играли. Вон, смотри, видишь ту скалу? Она здесь самая высокая, от земли — 90 метров с лишним. А уж если считать от Ионэсэ…
— Давай не будем, высоко, верю. И что с той скалой?
— Мы придумали, что это — остов древнего храма великанов. И раз лев спит слишком долго — то должен быть и другой путь. Например, надо суметь подняться на храм.
— И в чем проблема? Или вы в детстве не летаете? Вы летать, вообще, когда начинаете?
— Да когда и ходить. Не в этом дело. Тут нельзя летать. Нужно только пешком.
— Это еще почему?
— Ну, просто. Придумали мы так. Так ты пойдешь со мной? Или устала?
Пытаюсь прикинуть расстояние. По прямой километра два–три, но это по прямой. Бесконечные подъемы и спуски путь, конечно, увеличат, но…
— Ты правда думаешь, что раз я человек, то мне столько не пройти? Люди проходят и больше. Гораздо.
— Да не обижайся, я ж просто спрашиваю. Вот пройдешь — так буду знать точно. Идем, покажу, где спуститься. Тут не сложно. На мой взгляд.
На мой взгляд, тоже оказалось не сложно. Подъем был явно круче. А спуститься удалось без приключений. Затем нас ждало путешествие через бурелом, чавканье по заболоченной низине, затем опять подъем на сопку ничуть не ниже той, с которой мы спускались.
— А эта пирамида чем была? — тыкаю в направлении скалы справа. Тоже громадная. Но близко мы к ней не подходим. — Ну, как вы придумали.
— Зал собраний. Великаны собирались там, чтоб решать вопросы управления городом. Но потом правитель решил царствовать один, и разрушил зал.
— А потом решил, что и боги ему не указ, и разрушил храм, — поддакиваю я.
— Нет, это боги все разрушили, — не соглашается Рин. — Боги злы.
— А правитель?.. — и где тут логика?
— А правитель, как и коэр, продался богам и предал свой народ, — убежденно произносит Рин, и понятно, не о городе великанов она толкует. И придумала не сама.
— Но в чем виновен Коэр? Не этот, всамделишный. За что вы все его так ненавидите?
— Но ведь это он открыл портал.
— Какой портал, Рин? Я про вампиров говорю сейчас, не про придуманные сказки.
— Так и я не про сказки. Когда погибал наш мир — наш родной мир — Коэр сумел отыскать Перекресток Миров, и открыть портал. Сюда. На Перекрестке — двери в тысячу миров, но он открыл — эту. Только эту. А этот мир нас не принял, он извратил нашу сущность, превратив нас в монстров, лишил нас магии, будущего, всего…
— Но он же вас спас! Ты же сама сказала, ваш мир погибал, и все, кто не прошел, погибли. Если бы не он, вас бы не было. Ты бы даже не родилась… Погоди, — смысл ее слов только–только стал доходить, — ваш родной мир — не этот? Вы, что же, пришельцы? Вы — не отсюда? Вы просто пришли, захватили… Реку вам не так назвали… окончание не удобное…
Ну конечно! Они же намекали. Тот мир. Второе солнце. Ноги не держали. Присела.
— Лар, ты что, Лара! — пугается Рин. — Ну прости, я думала, ты знала. Ну это всем известно.
— Мне нет. Мне как–то забыли… Нет, он намекал, он все время намекал, но как он любит, что ничего и не поймешь…И про Перекресток Миров… он ведь рассказывал… он в Бездне, да? И этот ваш портал… который настоящий, он тоже там? Только… вы спуститься обратно не можете, там смерть, даже для вас… Видно, из вашего мира за вами пришла… И Бездна… там просто река текла, вот как здешняя, а вы со своим порталом… раскололи все к дракосу, чуть землю не угробили… И продолжаете гробить… продолжали… Он сломался, да? Ваш портал… А вам сюда не надо, вам дальше… еще какой–нибудь мир осчастливить…
— Лара, Лара, Ларочка, ну тихо, все, хватит. Ну не пугай меня, я не знаю, как людей успокаивать, у меня опыта нет. Ну ты же все знаешь, ты и сама все знаешь, чего ты так расстроилась?
— Так я что, права?
— Ну да. А что? Это общеизвестное, этому в школе учат.
— В нашей — нет.
— Ну да, прости, конечно, там у вас легенды. Я их читала, но не вникала пока, какой–то бред…
— Тебе бред, а я всю жизнь верила, что это правда. Ладно, ничего, — встаю на ноги. — Идем в ваш храм. Так что с Коэром? За что проклятья? Вы ему памятник должны были. Еще при жизни. Куда смог — вывел, он же не бог, да и время, небось, поджимало. Все лучше, чем просто смерть.
— Да. Конечно. Вот только одна деталь. Порталом не прошел ни один ребенок. Все умерли в процессе.
— Мне говорили, один ребенок все же выжил, — неуверенно перебиваю, вспомнив один из рассказов Анхена.
— Да, — соглашается Рин. Неприятным таким тоном. — Один выжил. Догадайся, чей.
Смотрю на нее, и не могу поверить. Лоу? Мой Лоу? Седовласый мальчик. А мне все казалось, что они серебряные… А он седой. С детства.
— Он предал нас. Нас всех, ради сына. Выторговал у богов его жизнь. И за это ему открылись не все двери, а эта. Только эта. А здесь для нас нет жизни. Только смерть. Та, что несем мы и та, что идет за нами. Боги посмеялись над старым коэром, и сам он умер, проклятый всеми, и сын его вырос злобным бездарным уродом…
— Ты его видела?
— Кого? Сына коэра? Вот оно мне надо…
— Вот желаю тебе его встретить. И когда ты влюбишься в него без памяти, а он даже забудет спросить, как тебя зовут, покидая наутро…
— С чего мне в него влюбляться?
— Потому что он красив, Рин. Сказочно красив, тебя обманули твои старухи.
— Ты человек, тебе все вампиры красивы.
— Не льсти вампирам. Не все. А уж таких, как он, я и близко никогда не встречала. И он самый добрый, заботливый, нежный. И он пишет стихи и выводит души из мрака. И может заставить цветы цвести. Вот ты можешь?
— Что?
— Заставить цветок выпустить хоть один бутон? И раскрыть его?
— Лар, успокойся, никто из Новых это не может.
— А он может.
— А он Древний.
— А он — не бездарен!
— Мне казалось, ты любишь авэнэ, — не выдерживает моего напора Рин.
— Люблю. Но зрение от этого не теряю. И память. К сожалению. Скоро уже твой храм? Идем–идем…
— Да если бы. Ты то сидишь, то падаешь.
Остаток пути проходим в молчании. Мне есть, о чем подумать, а Рин… кто там знает, что думает Рин…
— Ну вот, — произносит она, когда мы, наконец, добираемся. — А здесь правило было такое: надо забраться наверх. Самому, без машин и полетов. Пешком, как люди. Здесь, на самом деле, много путей, есть совсем легкие, даже младенец заберется. А есть и те, где и вампиру тяжело, если без крыльев. И надо найти самый сложный, нехоженый. И забраться. И не сорваться, не полететь. Только ногами, руками. И потом — провести там ночь. Встретить рассвет. И тогда — боги услышат.
